12 сентября в Барнауле в четвертый раз пройдет летний зерновой форум «Зерно Сибири». Его ключевым экспертом и соорганизатором выступает директор ведущего аналитического агентства "ПроЗерно" (Москва) Владимир Петриченко. Накануне форума он ответил на наши вопросы.

Топтаться на средних показателях

- Владимир Викторович, зернопереработчики уже не первый год бьют тревогу по поводу того, что в России посевные площади под всеми зерновыми заметно сокращаются. Все чаще звучат высказывания фермеров о том, что пшеница становится нерентабельной. На ваш взгляд, чем для зернового рынка реально грозит сокращение этих посевов?

– Самым банальным образом это грозит тем, что мы будем в ближайшие годы «топтаться» на средних показателях производства пшеницы.

Если обратиться к статистике, то за последние пять лет среднее производство пшеницы в России находится на уровне 88 млн тонн в год. По моим прогнозам, в этом сезоне мы произведем пшеницы даже чуть ниже средних цифр – 85-86 млн.тонн. Но даже если мы произведем столько же, как и в прошлом, это будет означать, что Россия будет терять свои позиции в мировой торговле пшеницей.

Я неоднократно говорил, что пшеница – это наше все! Получается, мы будем терять позиции нашего основного сельхозтовара.

Скорее всего, так и будет. В этом сезоне посевные площади под пшеницей сократились на 5,7 % до – 26,904 млн га. Говорить, что у нас существенно вырастет урожайность, не приходится: для этого сельхозпроизводителю нужно много средств вкладывать в технику, удобрения, семена. Для этого нужны деньги, а сегодня мы наблюдаем худшее финансовое состояние наших сельхозпроизводителей, пожалуй, за последние 10 лет.

Меры поддержки сельхозпроизводителей вводятся каждый год, а рентабельность пшеницы падает… И это официальные данные, которые звучали у нас на Зимней зерновой конференции в Белокурихе.

Если в 2021 году в Алтайском крае рентабельность пшеницы составляла 50,7%, то в 2024 году скатилась до 4,8%. Повторюсь: это официальные цифры, а не так, что кто-то из фермеров жалуется на свою жизнь.

Сохранять, что имеем

– Кто-то скажет: раз такая рентабельность, буду сеять масличные или зернобобовые…

– Наше основное сельхозпроизводство – это пшеница, а не кукуруза, соя или горох. Поддерживать и сохранять надо то, что мы имеем.

Допустим, мы будем увеличивать производство зернобобовых, но это все нишевые культуры. Они не просто тонкая прослойка, а скорее тончайшая прослойка зернового рынка.

У нас есть великолепные почвенно-климатические данные для производства пшеницы. Повторюсь: пшеница – это наше все! Если мы это теряем, мы, можно сказать, теряем все… Выход один - поднимать рентабельность пшеницы на уровне государства: отменять экспортные пошлины, оказывать различные меры поддержки производителям пшеницы.

Гречишный эпизод

– Кроме пшеницы, теряет в посевах и гречиха. Причем, потери здесь (цитирую вас) еще более драматичные – минус 32,3% к прошлому году.

– Посевы гречихи, да, сокращаются, но за них, как за пшеницу, душа не болит. Я бы сказал так: ситуация с гречихой – это "традиционный эпизод", который регулярно происходит после нескольких лет хорошего урожая гречихи. Начинают копиться запасы, как бы мы гречку ни экспортировали.

Напомню, что если пшеницу едят по всему миру, то гречку едят страны СНГ, Китай и Япония, но японцы у нас практически не покупают.

Сейчас производство сокращается. У меня в расчетах пока по гречихе 840 тыс. тонн на этот зерновой год. Для сравнения, в прошлом году было 1,2 млн тонн, в 2023 году – 1,475 млн тонн, в 2022 году – тоже больше миллиона тонн.

Это адекватная реакция на скопившиеся запасы гречихи. Эти запасы убили цену на гречиху, что, естественно, ведет к снижению посевных площадей под этой культурой. Сейчас мы наблюдаем длительный период низких цен на гречиху, но он естественным образом закончится.

А что в магазине

– В этот период низких цен на гречиху, гречка в магазине тоже будет дешевой?

– Дефицита гречки точно не будет. Что касается цены, то этот рынок очень узкий, маленькие движения приводят к большим всплескам. Но, учитывая запасы (по моим расчетам, они достаточно близки к объемам производства – около 630 тыс. тонн), это удовлетворит внутренний спрос и экспортный потенциал. Напомню, что большая часть экспорта нашей гречихи идет в Китай.

Кстати, рынок гречихи очень связан с рынком риса. В этом зерновом году мы произведем более миллиона тонн риса (учитывая запасы, этого достаточно для внутреннего потребления), так что у нас не будет и дефицита риса.

А учитывая, что мировой рынок рисовой крупы сейчас находится под очень большим давлением высоких урожаев, и цены на рис очень низкие.

Сейчас тайский рис (один из самых качественных на мировом рынке) стоит 355 долларов за тонну. Это очень низкая цена. Нет оснований для того, чтобы значительно подорожал рис.

Цифровизация закромов

– Еще одна сложная тема: внедрение в этом году электронной системы прослеживаемости зерна ФГИС «Зерно». Как «цифровизация закромов» отразилась на себестоимости зерна?

– Говорить, как цифровизация напрямую повлияла на цену зерна, наверное, не получится, потому что это влияние косвенное – его очень сложно оценить. ФГИС «Зерно» - не единственная, есть еще ФГИС «Семеноводство», ЕФИС ЗСН – единая федеральная информационная система о землях сельскохозназначения, ФГИС «Сатурн» – учет пестицидов и агрохимикатов, ФГИС УСМТ – учет сельхозтехники.

Пока мы видим, что ФГИС «Зерно» для сельхозпроизводителя - не столько помощь, сколько дополнительные затраты, в первую очередь – трудозатраты. Либо надо нагружать имеющихся сотрудников, либо брать новых. А там, где затраты, там и увеличение себестоимости.

От всех сельхозпроизводителей я слышу такое мнение: цифровизация отлично помогает чиновникам, облегчает им мониторинг. Самим же крестьянам – это новые сложности: нужно установить программы ФГИСов (они порой «сырые» с постоянными доработками). А главное – нужны специалисты для того, чтобы с этими программами работать, ведь далеко не все сельхозпроизводители «на ты» с электронными подписями, криптами и тонкостями электронного учета.

Допустим, если что-то не так внес или не туда, то можно попасть в тупик. Или на проблемы реализации и/или использования своего зерна и/или семян, и куча других деталей. Кстати, хлеборобы жалуются: существуют горячие линии поддержки ФГИСов, у каждого своя, и на проблемы одной другая не отвечает, что естественно. Но для фермера – это одни и те же общие проблемы!

Цифровизация – это, безусловно, шаг в будущее. И мы все это хорошо ощутили в банковской сфере: мобильные банки, быстрые переводы – это все очень удобно.

Но, согласитесь, банки-онлайн созданы и ведутся не за счет потребителя, а за счет самих банковских организаций. Здесь другая картина: в сельское хозяйство цифровизация шагает за счет сельхозпроизводителей. Они вынуждены перестраиваться и подстраиваться под требования чиновников.

Экспортные пошлины

– Владимир Викторович, давайте обсудим еще одну тему: снижение экспорта зерна.

– Сегодня экспорт почти в два раза ниже, чем на этот период в прошлом году. Причем, по факту экспортная пошлина сейчас очень низкая, а полтора месяца назад она была вообще нулевой на пшеницу, но на рынке ничего не произошло.

– Почему?

– Я бы сказал, что причиной стала целая серия факторов (ситуативных и конъюнктурных), которые, можно сказать, накопились с 2021 года, когда экспортная пошлина была введена.

Один из ситуативных факторов – плохие погодные условия на юге России (погода не способствовала качественному урожаю). То есть у нас снизилось количество предложений по зерну.

Другой весомый фактор – конъюнктурный: в мире производство зерна (и, конкретно, пшеницы) высокое. И мы со своими ограниченными предложениями не можем «вписаться» в цену. Почему на старте сезона такие низкие темпы экспорта? У нас низкие переходящие запасы. В прошлом году они были существенно выше. А это тоже влияет на первые отгрузки.

Я думаю, пока мы наблюдаем по экспорту «провал на старте», но ситуация может измениться в лучшую сторону. Теоретически экспортный потенциал я оцениваю выше, чем в прошлом сезоне, несмотря на меньший стартовый запас зерна.

– Хочется подробностей.

– По пшенице экспортный потенциал будет примерно как в прошлом году, в наступившем сезоне около 41 млн тонн. А вот у ячменя и зернобобовых он ожидается существенно выше: 6,3 млн тонн и 3,9 млн тонн соответственно.

Но надо не забывать, что помимо пошлин у нас есть еще и экспортные квоты, которые начнут действовать с 15 февраля 2026 года. Для зернового рынка важно, чтобы они не загубили вторую половину сезона.

Если введут низкие квоты (как это было в прошлом сезоне), то мой прогноз по экспорту будет более пессимистичным. Но об этом подробнее поговорим уже совсем скоро в Барнауле, на форуме «Зерно Сибири».

– Как раз хотим спросить вас о том, что вы ждете от форума "Зерно Сибири"? Соскучились по Алтаю?

– Соскучиться по Алтаю, слава Богу, не успеваю, потому что часто здесь участвую в форумах. Весной – в Белокурихе на Зимней зерновой конференции, летом – в Барнауле - на форуме «Зерно Сибири», но всегда жду этих встреч.

На Алтае хорошая рабочая атмосфера, интересные доклады и честный разговор с участниками зернового рынка. До встречи!